ВИД СТРАХОВАНИЯ. Каско

РИСК. Полная гибель/Ущерб

ОТВЕТЧИК. ООО «Росгосстрах»

АВТОМОБИЛЬ. Chery Tiggo

СУММА ИСКА. Возмещение 470 524 руб. + пени 29 172руб. 48 коп. + расходы.

ВЗЫСКАНО. 42 243 руб. 22 коп. + пени + расходы.

МЕСТО РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛА. Люберецкий городской суд Московской области.

ДАТА. Авария случилась 10 мая 2011 года. Решение вынесено 10 апреля 2012 года.

С самого начала этой истории «Росгосстрах» вел себя вызывающе некорректно. Сразу после аварии страховщики отправили автомобиль на ремонт, но через три месяца, когда миновали все разумные сроки, и времени прошло столько, что машину можно было трижды разобрать и собрать по винтикам, клиент получил письмо, в котором говорилось, что полученные повреждения – ни что иное как «конструктивная гибель». Ремонта не будет, поскольку он экономически нецелесообразен. Вместе с тем компания сообщала, что на счет клиента перечислены 49 476 руб. – выплата за полную гибель. По ее мнению, эти полсотни и было то, что осталось человеку от машины ценой в полмиллиона.

Тут нужно сделать отступление и объяснить, откуда страховые компании берут такие ничтожные суммы. Они любят назначать полную гибель, потому что согласно их правилам выплата в этом случае делается за вычетом износа и годных остатков. То есть заплатить можно меньше меньшего, и для массового клиента, не привыкшего читать правила компании, эта новость, что тебе отдают в пять, шесть, десять раз меньше, чем ты рассчитывал, становится как ушат холодной воды.

Но особенно неприятно то, что выплата с вычетом амортизации и годных остатков – наглый обман. Назначая такие условия, компания просто не соблюдает закон. Если же ей напомнить о существовании закона, она может изменить свою позицию, решив, что полной гибели не случилось. То есть бывает именно так: сначала они утверждают, что гибель «точно есть», а потом, что гибели «точно нет».

Секрет, благодаря которому с ними происходит эта метаморфоза, таится в пункте 5 статьи 10 «Закона об организации страхового дела в Российской Федерации». Пункт говорит, что в случае утраты или гибели имущества страхователь может отказаться от своих прав на него в пользу страховщика, чтобы получить полную выплату. То есть это наша воля – оставить годные остатки себе или отдать их страховщику, и нам, конечно, выгодней отдать, получив взамен деньги. Кроме того, об амортизации автомобиля, которую так любит учитывать страховщик, в пункте 5 не говорится ни слова, и потому совершенно понятно, что амортизация при полной гибели – это противоречащая закону выдумка страховой компании. Обычно, определив полную гибель, страховщик рассчитывает выплату по следующей незамысловатой формуле: страховая сумма минус годные остатки, минус амортизация. И стремится выплатить получившуюся разницу. Упомянутое положение закона позволяет перечеркнуть два вычитаемых.

В общем, когда выяснилось, что человек нанял юристов, что в дело пущен увесистый аргумент из десятой статьи, оказалось что никакой гибели не было. Что вообще-то все в порядке – Chery Tiggo подлежит ремонту. Таким образом, юристам страховщика пришлось прямо в суде отнекиваться от собственных заявлений о гибели автомобиля. Они пробовали убедить нас, что имели в виду немного другое. По правилам их компании конструктивная гибель и полная гибель – разные вещи. Конструктивной гибелью они называют случай, когда ремонт нецелесообразен экономически, а полной, когда он в принципе невозможен. Так вот они имели в виду именно конструктивную гибель. А то, что машину просто физически невозможно восстановить, даже не думали. Они пытались запутать и нас, и суд в разных степенях гибели, однако споткнулись лишь сами, видимо забыв, что письмами о гибели уведомляли нашего истца дважды. И если в первом письме речь шла о конструктивной, то во втором – о полной. Уже и судья высказал полное недоумение по поводу такой противоречивой позиции – зачем сначала писать одно, а потом говорить другое?

По сути, мы со страховщиком поменялись местами. Теперь именно мы настаивали на полной гибели и, как следствие, полноценной выплате в полмиллиона. Юристы страховщика утверждали, что ремонт возможен и просили назначить судебную экспертизу для подтверждения своей правоты. И суд пошел навстречу, назначил. Экспертиза подтвердила, что автомобиль, действительно, можно отремонтировать, хотя, по нашему мнению, такая оценка все-таки была спорной.

Дело в том, что повреждение получил картер коробки передач, а коробку в сервисах ремонтировать не принято – ее, как правило, полностью меняют, что обходится в очень круглую сумму. Утверждение эксперта, что ремонт коробки возможен, было откровенно сомнительно, поскольку из проведенного нами телефонного исследования рынка следовало, что специализированные центры ее чинить не возьмутся, а техстанция, по ценам которой эксперт рассчитывал ремонт, и вовсе не существует. Эксперт возражал на это, что хотя техстанции уже нет, в момент написания отчета она действовала…

В общем, спор можно было продолжать и с большой вероятностью добиться в конце концов полумиллионной выплаты за полную гибель, однако наш истец решил иначе.

Видимо ждать ему надоело, и прямо на судебном заседании он сказал, что вполне согласен ремонтировать автомобиль. Вероятно, говорить этого не следовало, потому что выплата оказалась очень невелика – судебная экспертиза насчитала около ста тысяч рублей. При этом, поскольку около пятидесяти тысяч компания уже выплатила, когда известила истца о полной гибели, сейчас с нее удалось получить только то, что осталось: 42 243 руб. 22 коп.

Правда, оплаченные истцом деньги на оплату юридических услуг суд возместил полностью. Хоть маленькое, но утешенье. В убытке от судебной тяжбы истец по крайней мере не остался.